Россия в глобальном кризисе. Шаг в бездну

Вся история постсоветской России может быть разделена на несколько коротких, но сильно отличающихся друг от друга по содержанию исторических этапов.

Первый этап – гайдаровский. Правительство Гайдара унаследовало после распада СССР экономику, в которой деньги, фактически, перестали играть свою функцию из-за галопирующей инфляции и хронического дефицита потребительских товаров, которые никто за деньги уже не хотел продавать. Произведя отпуск цен и жестко ограничив монетарную базу, Гайдар добился на очень короткий период времени стабилизации обменного курса рубля, который даже стал в первые месяцы его правления снижаться по отношению к доллару. В отсутствии эффективных механизмов кредитования (которые еще надо было создавать) эти крайне жесткие меры привели к тому, что промышленность и сельское хозяйство остались без оборотных средств и встали. Порвались региональные связи, рублевое пространство, которое предполагалось сохранить в рамках СНГ, стало разрушаться. Под давлением парламента ЦБ РФ с апреля 92-го начал масштабную эмиссию, которая привела к гиперинфляции и долларизации экономики России в течение последующих двух лет.

Второй этап – это этап внешнего управления МВФ, которое осуществлялось в интересах кредиторов Парижского Клуба и США. Характерным явлением для этого этапа было внедрение традиционных для МВФ монетарных мер стабилизации национальной валюты через жесткое ограничение монетарной базы с привязкой ее к кредитам МВФ, при открытии внутреннего рынка для импорта и тотальной приватизации. Главным следствием такой политики было то, что вся эмиссия национальных денег жестко привязывалась к притоку валюты в страну, и вся экономика ставилась в полную зависимость от американской кредитно-финансовой системы.

Следствием рассматриваемого второго этапа постсоветской истории России было то, что реально обеспеченными оборотными средствами оказались только экспортно-ориентированные отрасли, все остальные были обречены на отмирание. Часть из них, все же выжила, потому что России, которая, несмотря на свое тяжелое положение, оставалась ядерной державой, не удалось тогда навязать выполнение всех правил так называемого «Вашингтонского Консенсуса». Этот этап длился до дефолта 98-го года.

После дефолта 98-го года, когда экономические гангстеры МВФ были, наконец-то, вышвырнуты из страны, экономический спад, спровоцированный распадом старых хозяйственных связей и политикой МВФ, направленной на разрушение российской экономики, сменился экономическим ростом, и наступил третий этап – этап нормального экономического роста динамичной индустриальной капиталистической экономики.

Реально этот рост продолжался четыре года – с 98-го по 2002 год, пока на посту председателя ЦБ был Геращенко, досрочно отправленный в 2002 году в отставку. Этот рост был обеспечен тем, что ЦБ снабжал выжившую после дефолта 98-го банковскую систему кредитами по низкой реальной ставке, что позволило запустить законсервированную еще с начала 90-х промышленность, которая, кстати, оказалась весьма себе конкурентоспособной. Весь этот рост обеспечивался за счет того, финансовые издержки и издержки, связанные с внутренним рынком, были в то время относительно низки. Они были относительно низки, потому что национальная валюта была относительно дешева, а процентные ставки – относительно низкими.

В течение 2002 года в России произошла смена руководства кредитно-финансового блока страны. В декабре 2002 года Кудрин был избран председателем Национального банковского совета при Банке России, а с 9 марта 2004 года указом президента России назначен министром финансов. Игнатьев занял пост председателя ЦБ в марте 2002 года. Обеих этих деятелей из команды Чубайса в кругах консервативных аналитиков и экономистов иначе как «архитекторами дефолта» не называют (в память о той роли, которую они сыграли в формировании экономической политики, приведшей к дефолту 98-го, на которой я тут не стану останавливаться). На волне роста нефтяных цен эти либерально-монетаристские деятели занялись своим привычным делом – стали зажимать рублевую кредитную массу под предлогом борьбы с инфляцией. Как следствие, реальный рост прекратился, рубль стал дорожать, реальные ставки поползли вверх, и уровень рублевого кредитования российской промышленности начал снижаться, потому что рублевые кредиты стали непомерно дорогими относительно импортных. Эта ситуация на рынке кредитования вынудила российские банки и предприятия обращаться за займами к иностранным банкам и вновь втянуло нашу экономику в долговую кабалу к иностранным кредиторам, из которой мы выползли к середине 2000-х годов, выплатив большую часть суверенного долга. Денежная эмиссия в России, как и в 90-е годы, стала проводиться не под кредитование промышленности, а под поступающую в страну валюту. В условиях сырьевого бума на глобальном рынке это привело к бурному развитию финансового сектора и надуванию фондового рынка, капитализация которого к концу 2007 года превысила 100% ВВП. Стоит отметить, что похожая ситуация в 1929-м году сложилась в США, где фондовый рынок тоже надули свыше 100% ВВП, и где обвал фондового рынка, аналогичный сентябрьскому обвалу российского фондового рынка, привел к Великой Депрессии, – острому кризису перепроизводства, аналог которого сегодня начался и у нас. Наш кризис, как я уже отмечал в комментариях в своем блоге, это почти что калька с Великой Депрессии, потому что наш кризис – это не кризис постмодернистской экономики, связанный с тем, что зажравшийся потребитель на способен расплатиться по своим долгам. Наш кризис – это классический экономический кризис индустриально-развитого государства, усугубленный безграмотной экономической политикой и значительными структурными дисбалансами экономики.

Ситуация в России усугубляется тем, что в отличие от США в указанный исторический период, российский фондовый рынок был раздут не на собственные кредитные ресурсы, а на иностранные займы. Хуже того, иностранные банки, придя на российский рынок, развернули кредитование потребительского спроса, кредитуя, таким образом, промышленное развитие своих родных экономик. Российские банки, получившие доступ к дешевым кредитным ресурсам Запада после полной либерализации валютного режима в 2006 году, последовали в русле этой политики. Внутренние рублевые кредитные ресурсы не развивались, как не развивались и связанные с ними внутренние рублевые страховые ресурсы. Все это привело в условиях открытого (в преддверии вступления в ВТО, слава богу – не состоявшегося) внутреннего рынка к лавинообразному росту импорта и торможению развития всех отраслей российской промышленности, ориентированных на внутренний рынок.

Денежный оборот в России в рассматриваемый период времени выглядел, по сути, точно так же, как, и в 90-е годы, с той лишь разницей, что в 90-е годы у страны был дефицит платежного баланса, а в рассматриваемый период – профицит. Если вы думаете, что в этом заключается какая-то большая разница, я сейчас развею ваши заблуждения.

В 90-е годы займы МВФ поступали в экономику России, прокручивались в ней, и снова уходили на Запад, оставляя России долги, которые Россия должна была обслуживать, платя дань международным ростовщикам. В период господства либералов-монетаристов второго срока Путина займы от иностранных банков приходили в Россию, скупались за рубли на валютной бирже и прокручивались в российской экономике в виде массы рублей, ставших в этот период времени просто деривативами на поставку бивалютной корзины. Российским предприятиям оставлялись корпоративные долги в валюте, а выкупленная у них валюта выводилась ЦБ и Минфином в резервы, помещенные в низкодоходные инвалютные активы.

Если абстрагироваться от конкретных деталей трансакций между российской банковской системой и иностранными банками, получается, что российские банки и предприятия занимали под более высокие проценты валюту, необходимую для их развития там же, где Минфин и ЦБ хранили свои резервы. Вводя эту валюту в страну, банки и предприятия вновь продавали ее за рубли, и эта валюта снова попадала в резервные фонды, и вновь выводилась из страны. Разница между процентными ставками по корпоративным займам наших банков и предприятий и более низкими процентными ставками, под которые Минфин и ЦБ размещали свои выводимые из страны резервы, вновь, как и в 90-е годы, составляла дань международным ростовщикам. И в чем разница? Ни в чем принципиальном, на самом деле. Точно так же, как и в 90-е годы, под этот оборот валюты приходилось выпускать рублевую денежную массу, которая не несла на себе никакой реальной экономической нагрузки, потому что не была обеспечена реальными трансакциями на внутреннем рынке промышленных или потребительских товаров. Как следствие, эта рублевая масса порождала инфляцию, борьбой с которой, кстати, была мотивирована вся эта денежная политика.

Финансовые власти страны утверждали, что стерилизуют лишнюю денежную массу, потому что российская экономика не в состоянии ее переварить, но задайте себе вопрос: как тогда экономика страны оказалась в состоянии переварить иностранных кредитов, набранных на сумму, почти равную объему резервов? И не просто переварить, а довольно бездарно проесть, не обновив толком ни парк оборудования, ни основные фонды? Какой смысл, изымая из оборота считавшийся лишним капитал, сохранять либеральный валютный режим? Причем либеральный режим даже не столько для реальной торговли, сколько для спекулятивного капитала?

Не вдаваясь в конкретные детали, которые только еще больше омрачат картину состояния российской экономики сегодняшнего дня, можно сказать, что за последние шесть лет мы, продавая сырье, купили кучу американских долгов и американскую инфляцию, нарастив фиктивный ВВП, исчисляемый в долларах, и долларовые же резервы. Объем этих резервов дает сегодня основание многим недалеким людям утверждать, что к нынешнему кризису мы оказались подготовленными лучше, чем к кризису 98-го года.

Спросите себя, как могло случиться так, что экономика богатейшей, динамично развивавшейся до 2002-го года индустриально-развитой страны, при потрясающе благоприятной внешней конъюнктуре, сохранявшейся до середины этого года, в течение всего шести лет докатилась до самого худшего за весь постсоветский период состояния? Если вы сами для себя ясно ответите на этот вопрос, вам станет ясно, что надо сегодня делать, чтобы выйти из кризиса.

Ответ на этот вопрос неоднозначен, и хотя сегодня просто списать все на Минфин и ЦБ, и я, кстати, полагаю, что их в самом ближайшем будущем еще сделают стрелочниками, ответ, как и суть проблем, лежит глубже.

Начало: http://www.moneytimes.ru/articles/2008-12-15/news/254

http://www.moneytimes.ru/articles/2008-12-17/news/258